Гончарный промысел

Красота и польза для народного мастера неразрывны, как форма и содержание. Содержание для него — это форма и наоборот. Так колокол принял форму звука, и отнять у него эту форму, все равно что отнять у человека душу.

Светское же искусство, так называемое профессиональное, в противоположность народному по определениям, которые давали ему теоретики искусства, начиная от Канта и кончая Полем Валери, например, — исключают понятие полюм. Больше того, только отсутствие пользы по их мнению делает произведение настоящим искусством.

И это не то что они заменяют понятие пользы красотой, например, нет — красота это тоже по их мнению одна из разновидностей пользы, так что ее наличие еще не делает произведение настоящим искусством. К слову сказать, я знаю современных мастеров, которые, будучи настоящими умельцами, вдруг ушли от изготовления настоящих, утилитарных, национальных изделий в область даже не абстракции, а как бы, простите за тавтологию, овеществления вещи в себе.

Они стали наготавливать полые шары, например, керамические, что само по себе непросто, с различными орнаментальными отверстиями. Может быть, они слишком примитивно стали понимать теоретиков высокого искусства, а может быть, просто заблудились среди определений и понятий, ибо утратили чувство национальности, красоты и пользы — этих трех составных частей исскусства.

Нечто подобное уже было в поэзии — вспомните дадаистов. Справедливости ради, правда, нужно сказать, что я их все-таки понимаю, как, впрочем, понимаю и дадаистов, но тут в большей степени налицо их трагедия, чем триумф.

Но я продолжу свою мысль, вернее — мысль теоретиков об отсутствии пользы, которое делает искусство Искусством. Понятно, и с этим еще можно согласиться, — что пристрастное отношение к автору, к произведению — не позволяет достойно, объективно оценить его, т. к. наличие пользы, в данном случае точнее будет сказать — выгоды, мешает нам в оценке и в восприятии произведения искусства. Но как это все бессмысленно по отношению к народному, настоящему (а эти два понятия уже давно, по-моему, стали синонимами) — большинство авторов, которых мы попросту не знаем, ибо имя им народ. Да, настоящее произведение всегда отрывается от своего автора, или по крайней мере стремится к этому. (Словно блудный сын, норой блуждает оно по миру и уже порой не важно, кто придумал Анну Каренину или Анастасию Филипповну. Это, может быть, тот случай, единственный случай, когда толпа, думая одинаково, превращается из общественных масс в народ.

Народное искусство как бы не требует зрителя, как природа — она внутри нас: и вовне. Оно на нас действует на каком-то другом уровне, вернее сказать — на всех уровнях и в первую очередь на уровне родовой памяти. Но мы его можем чувствовать и наощупь, его тепло, добро. И все это в прямом смысле, а не в переносном. Нам для его оценки не нужны вычурные, иностранные слова, которые пытаются навязать нашему языку недобросовестные искусствоведы. А нам в общем ничего не надо объяснять, т. к. нам в народном искусстве не так важно понимать, а нужно скорее быть, чувствовать, видеть и, главное, уметь сохранить лучшие традиции наших предков. Народное искусство всегда было Простым, но не простоватым. Здесь «простота» синоним «добра» и «истины», а не «примитивности».

Примитивизм, вообще, очень далек от народного творчества. Далеко не сразу, например, нашли свой материал — черный лак — старейшие мастера Палеха, способный выявить все богатство иконописной техники, т. е. я хочу сказать, что народное искусство приобрело свои формы и наполнилось содержанием не без труда. Долгие годы шлифовалось мастерство народных художников — поколениями они шли к совершенству и гармонии, отливая свои национальные чувства в различные формы линии и цвет. И эти народные формы, линии и цвет есть производные от чувства добра, красоты, любви, умиления, восторга, скорби, сострадания, гнева, радости и силы русского народа. И если нам удастся сохранить, поднять ремесла, то, может быть, тогда и наша демократия, словно глина на гончарном круге, примет национальные формы.

Александр Поверин,
мастер гончарного промысла чернолощеной керамики
«Покровская Слобода».